Вас прельщают эти помпезные вечера, которые устраивают светские дамы, чтобы похвастаться своими богатыми поместьями и новым платьем? Может быть, нравится роскошь туалетов приходящих туда дам или разнообразие закусок? А, может, Вам даже интересно перемывать косточки Вашей былой однокурснице, осуждая её новую пассию? Или даже Вы хотите сами покрасоваться перед богатыми родственниками и друзьями хозяйки, чтобы уловить наиболее лакомый кусочек? Что ж, Белле всё это было предельно чуждо. В свои 25 лет она уже достаточно пресытилась светскими вечерами дома у своих родителей, наработала превосходную театральную улыбку для приветствия гостей, похвасталась самыми дорогими вечерними платьями и эксклюзивными мантиями, станцевала вальс с бывшими Министрами и сыновьями самых состоятельных волшебником Магической Англии, научилась поддерживать любую беседу независимо от того, интересна ей тема или нет. Словом, впитав это фальшивое богатство приличий, Беллатрикс Лестрейндж чувствовала физическую тошноту от шаблонного поведения аристократов на подобном мероприятии. И вот очередной вечер, на котором они вместе с Рудольфусом должны появиться. Вечер устраивает Нарцисса, поэтому Белла не имеет и малейшего права отказаться — слишком много неприятных слухов побежит, да и появляться на торжествах, которые устраивают хотя бы её родственники, было бы поистине дурным тоном. А урожденная Блэк старалась держать марку своего имени, даже если порой ей было бы намного интереснее провести время на тренировках по заклинаниям...

Впрочем, один плюс в этих мероприятиях был. После, разумеется, собраний Пожирателей Смерти, именно здесь, в доме Малфоев, собиралась не только элита магического общества — собиралась потенциальная и существующая аримия Волдеморта, к которой Беллатрикс испытывала особого рода страсть. Ей нравилось находиться в окружении тех, кто разделял интересы миссис Лестрейндж. Пусть и не так яро, пусть и недостаточно осознанно, пусть и слишком самодовольно — но в разговорах о политической ситуации Белла чувствовала себя в максимальной степени комфортно. Ей нравилось изящно вербовать тех, кто ещё не получил метку, но стоял уже на пороге этого сладостного шага. Ей нравилось делать то, что потом обязательно отметит Тёмный Лорд.

Последний год Беллатрикс стала по-настоящему одержима не только идеями Тёмного Лорда, но и самим волшебником. Всё время она искала возможность получить поощрение с его стороны, взяться за новое задание, привнести хотя бы малейший вклад в деятельность Пожирателей Смерти для того, чтобы Волдеморт гордился вернейшей и преданнейшей Беллатрикс Лестрейндж. Это стало постоянной целью. Всё остальное потеряло смысл для девушки. Она уже едва ли интересовалась делами своей семьи, а виделась с ними только на подобных званых вечерах. Да и там, как, например, в данный момент, Лестрейндж окружала себя людьми, которые разделяют её интересы, не заботясь о светской болтовне, которая казалась ей вполне приемлемой ещё несколько лет назад. И — что самое скверное — Белла совсем позабыла о браке. Рудольфус начинал казаться ей преданным союзником, которому она может высказать свои идеи и пожелания, который сможет поддержать её стремление в борьбе за идеи Тёмного Лорда, но она едва ли задумывалась о том, что между ними есть отношения мужчины и женщины. Эти грани предательски стерлись, оставляя лишь смазанную картину их общей пожирательской деятельности. На вечерах она все меньше стала держаться его общества — Рудольфус был неразговорчив, он никогда не поддерживал стремление Беллатрикс обсуждать с другими Пожирателями дальнейшие векторы действий и искренне считал, что для этого существуют соответствующие собрания. Он всё ещё умел видеть границу между светской жизнью и политической идеологией, которую окончательно перестала замечать его супруга.

Сейчас она снова оказалась в знакомом обществе. Люциус Малфой доказывал, что ни в коем случае не стоит брать магическое общество штурмом — здесь требуется постепенная и незаметная тактика. Беллатрикс же старательно настаивала на том, что общество готово к потрясению, что власть можно взять исключительно насильственными методами, а многочисленные жертвы и потери — это лишь издержки производства. В какой-то момент взгляд волшебницы зацепился за стоявшего в другом конце гостиной Рудольфуса — тот беседовал с какой-то подозрительно знакомой дамой, но, когда Белла попыталась приглядеться к её лицу, вид был уже заслонен чьей-то спиной. Впрочем, когда в последний раз Беллу интересовало, чем её муж занимается в свободное время?
- Нет, Люциус, ты в корне не прав, - резко сказала девушка и сделала короткий глоток красного сухого вина, - Постепенность ни в коем случае не имеет меньше шансов на провал, чем революция. Это цикличность истории, понимаешь? Общество требует войны на уровне своей природы....

Эти разговоры всегда шли по наметанному пути. От жарких пререканий до лицемерного компромисса. Никто не решался спорить с Беллатрикс до последнего — даже Люциус. Нет, видя её твердую не просто уверенность — веру в то, что она доказывает, собеседники жалели свои нервы. Лестрейндж не умела признавать поражение, но и вступала в бой исключительно в том случае, когда была уверена в собственной победе. По праву можно считать, что Белла была невыносимым собеседником — она оставалась дотошной до малейшей детали, ловила собеседника на незначительных семантических несоответствиях и тщательно прорабатывала собственную аргументацию. Она всегда ставила себя значительно выше своего оппонентна, независимо от того, кем он являлся: подчеркнутая учтивость и льстивость никогда не были свойственны дочери Блэков. Скорее, волшебница убеждала именно своей уверенности в собственном превосходстве, что очень часто мигом обезоруживало собеседника.

- Если атаки уже начались, не имеет смысла ждать, мы только даём врагу возможность изучить наши слабые места, понимаешь? - яростно настаивала на своей точке зрения девушка. Блекло-серые глаза Беллатрикс, казалось, горели дьявольским пламенем, хотя на деле в них всего лишь отражались огни, висевшие на стенах. Ничто, ничто так не увлекало её, как это полное погружение в собственную идею. Ничто не вызывало таких искр в ее глазах. Вокруг Люциуса и Беллы уже скопилось трое-четверо заинтересованных гостей, с увлечением наблюдающих за перипетиями дискуссии представителей двух чистокровных волшебных родов и, ко всему прочему,  представителей будущего армии Лорда — стервятников всегда привлекал вкус дымящегося мяса. Люциус же уже недовольно закатывал глаза, отказываясь отступать от своей теории, но при этом уставая от бессмысленного конфликта и теряя к этому интерес. Белла же стояла до последнего. Неожиданно боковым зрением пожирательница на мгновение заметила знакомую копну рыжих волос и черты лица, до ужасающей отчетливости всплывающие в памяти. На мгновение Лестрейдж сделала требовательную паузу в беседе, пытаясь вспомнить это лицо, но одержимость собственным спором в секунду заставило её позабыть о неприятном пятне в памяти.

- Мы стоим на границе, Люциус. И если мы не перейдем её, то нас скинут в пропасть. Не понимаю, как такие элементарные вещи невозможно понять.
И, как это часто было в таких ситуациях, разговор сошел на «нет». Едва ли в окружении Темного Лорда находился такой соратник его идей, которые был бы готов защищать идеологию до последнего — с пеной у рта, кровью из носа и до хрипоты. Возможно, на это и вовсе была готова исключительно Беллатрикс, которая не замечала разницу между светстким спором и истинной борьбой идеологии, проецируя мелочные эпизоды на историю целой войны.

Недовольная скомканным разговором, Лестрейндж потеряла всякий интерес к предыдущему собеседнику и окружающей их компании и невольно принялась смотреть по сторонам, выискивая своего супруга. Это действие происходило рефлективно — оставшись без какой-либо компании, Белла начинала ощущать давление привитого этикета и вспоминала, что на светских вечерах ей нужно больше половины времени проводить в обществе Рудольфуса, дабы не рассеивать излишние осуждающие слухи в обществе. В последнее время Лестрейндж изрядно пренебрегала любыми манерами — она забывала обо всем, что ее окружает, едва только чувствовала малейшие колебания со стороны «пожирательской» среды. А в нынешней политической ситуации колебания работали, словно вечный двигатель, так и Беллатрикс в вечном порыве с головой окуналась в заветы Лорда. Но сейчас натянутость и сухость людей вокруг претила Белле. Может быть, ей хотелось высказать свое недовольство разговорм с Люциусом Рудольфусу, может, девушка по привычке искала глазами супруга — это всегда происходило автоматически. Пробираясь через роскошные мантии из дорогостоящих тканей, Белла то и дело наталкивалась на навязчивую прислугу и теряла из вида мужа. Но внезапно, остановившись, Беллатрикс разглядела те самые пышные огненные волосы, ту самую улыбку... «Ева» - штурмом пролетело в сознании. Да, Лестрейндж отчетливо помнила всё об этой девушке. Та самая Ева — последняя его чувственная пассия, с которой он расстался сразу после помолвки с Беллой. И проницательная, но недостаточно заинтересованная Блэк еще тогда интуитивно ощущала ту эмоциональность их отношений, ту яркость и непритворность — то самое, чего уже давно не было у самой Лестрейндж. Доселе неведомое чувство охватило девушку, как только она заметила, как рука супруга задержалась на ладони Евы, как внимательно он смотрит ей в глаза и как та неосознанно поправляет прическу, улыбаясь собеседнику. То ли возмущение, то ли недоверие, то ли смятение — Белла отчаянно не понимала, почему эта ситуация так привлекла её внимание. Дикая собственница, она еще никогда не испытывала ревности к Рудольфусу, поэтому не могла сразу осознать природу своего смятения. Не задумываясь о последствиях, девушка настойчиво направилась в сторону когда-то слизеринской пары. На мгновение мелькнула идея понаблюдать за дальнейшим развитием событий, но жгучее недовольство перекрыло это помутнение.

Белла оказалась рядом с Рудольфусом в ту самую секунду, когда его пальцы оторвались от кисти собеседнице. Лестрейндж пыталась улыбаться приветливо — её широкий рот постоянно искажался в несколько диковатой улыбке, одновременно притягательной и отталкивающей. Но страх был не в этом. Как бы Белла ни пыталась не выдавать своих эмоций, звериный блеск в глазах всегда говорил все сам за нее.
- Доброго вечера, мисс... Бэддок, я правильно помню? - словно ощетинившаяся самка, Белла бестактно метнулась на свою территорию, ощущая себя при этом до ужаса глупо и не в своей тарелке, - Я не видела Вас еще с Хогвартса. Кажется, Вы учились на два года младше меня.
Девушка настойчиво не смотрела в сторону своего супруга. Одного задержавшегося на прикосновении Рудольфуса взгляда было достаточно, чтобы он мог всё понять. Тем не менее, до сих пор точно не понимая причины своего поведения, Белла лишь изводящим взглядом смотрела на Еву.