Если в будний вечер Розье появляется на пороге практически родного дома, то он собирается покинуть его лишь утром. Если он не собирается уходить, значит, ему нечем заняться ночью. Если ему нечем заняться ночью, Лорду от него ничего не нужно. То есть боев нет. Такие вечера напоминают Розье о том, что он пригождается только в качестве пушечного мяса, несмотря на способности к заклинаниям. Так что настроение в такие вечера у него не очень.
Мрачно-веселый на этот раз Эван очень тихо прикрыл входную дверь, но все равно буквально почувствовал, как Боуд вздрогнул где-то в районе кухни. Впрочем, этим вечером ему было не до того, чтобы переживать за то, кем он кажется в глазах своего добровольного заложника. Мало того, что он снова не пригодился даже для элементарных телодвижений в штабе, на основном месте работы весь день пришлось составлять месячные отчеты.
По-моему, для моего возраста я слишком много на себя беру. Но кто же в этом виноват.
- Дорогая, я дома! - не разуваясь, Эван прошел вглубь квартиры. Он предпочитал всегда иметь возможность сбежать, а шнуровка, так сказать, рабочих ботинок могла не вписаться в план побега. – Боуд?
Когда «дорогая» не отзывается, Розье начинает нервничать и думать всякие нехорошие вещи, о чем Бродерик прекрасно осведомлен. Можно сказать, эта мысль вбита ему в голову. Так что не отзываться и заставлять Эвана переживать крайне невежливо с его стороны.
В кухонное окно всегда лучится закатное солнце, поэтому летом свет там можно не зажигать допоздна, чего Боуд, собственно, и не сделал. Так что Эван слишком поздно заметил маленькую тень, мелькнувшую в проходе, и оказался атакован мурчащим как трактор котом. Тот с разбегу протаранил ногу хозяина лбом. Видимо, он был так доволен, потому что свежепокормлен – Боуд приходил с работы не намного раньше Розье. Все-таки странно было существовать так бок о бок продолжительное время: того и гляди дети пойдут, а Эван все еще бегает убивать магглов по выходным, как маленький.
Оставив идиотско-шутливые мысли на лучшие времена, Розье невольно сжал палочку и медленно шагнул в полутемную кухню. Бродерик, как и ожидалось, сидел за столом и задумчиво разглядывал оставленную Эваном утром книгу, а во всей маленькой комнатушке не наблюдалось ни одного завалящего аврора. Кто бы сомневался, что этот псих опять переживает обострение паранойи – при этой мысли Эван скользнул взглядом по своему смутному отражению в блестящей стенке холодильника – в то время как его арендодатель снова одним своим видом его на это провоцирует.
Когда-нибудь это начнет надоедать. Будем надеяться, что псих никого не прикончит.

Пальцы, судорожно вцепившиеся в палочку, ослабли точно так же, как ледяная рука страха, сжимавшая внутренности. Эван уже так сроднился с этим чувством, что почти был готов признать себя одиноким, если оно исчезнет. Он вечно ощущал себя загнанным в клетку зверем, причем самостоятельно доведшим себя до такого состояния, что не добавляло оптимизма. Книга на столе была открыта на самом интересном месте – утром он периодически зависал над ней стоя или читал вполглаза, попутно одеваясь и захлебываясь обязательной утренней кружкой чая. Работа регулярно не вписывалась в его график вечно занятого человека.
Боуд смотрел на живописную иллюстрацию, но в его глазах не было ни ужаса, ни чего-то подобного, что обычно возникает у, так сказать, нормальных людей при виде пыточных инструментов, заклинаний, зелий и прочих прелестей жизни. Он даже… Выглядел заинтересованным? Впрочем, любопытство тут же сменилось неким подобием изумления, когда Боуд перевел взгляд на своего сожителя. Розье насторожился.
- Что? – он глянул на книгу и нарочито расслабленно провел пальцем по корешку. – Тебе теоретически интересно или хочется проверить?
Или я разбудил в малыше Боуде страсть к насилию. Как это мило, самое время пустить скупую мужскую слезу.
- Этим сейчас никто не пользуется. Мировое развитие стремится к простоте и практичности, знаешь ли. Я читаю это так… От любви к искусству, как ты можешь подумать, наверное, - Розье махнул рукой, плавно закрывая книгу. Он уже перестал считать подтрунивание проявлением слабости. Видимо, мало что теперь, после такого количества побоев, могло уверить Бродерика в том, что Эван побоится сделать нечто страшное.
А вот волновать Боуда, и так становившегося время от времени слишком нервным, как и он сам, было ни к чему. Впрочем, может, пришло время ему узнать, чем на самом деле занимается Розье. Его иногда раздражало, что «дорогая» осуждает его, не удосужившись уточнить, в чем, собственно, соль происходящего. Так было с самого первого дня, когда они встретились во взрослой жизни. Может, Боуду вообще нечего бояться? Ну… Кроме перспективы быть побитым, но причем тут ПС, если он сам провоцирует неуравновешенного.
Так ничего и не решив и даже не поразившись собственной бескрайней заботе, Эван принялся за приготовление нехитрого ужина. Кто же, если не он? Кот терся о ноги, надеясь, что ему перепадет что-нибудь из того, что он проваляет по всей кухне и все равно не станет есть. Лишившись объекта наблюдения, Бродерик по-прежнему сидел за столом и перевел взгляд только на кружку чая, поставленную перед собой своим таким опасным гостем. Полусемейная недоидиллия иногда утомляла, потому что нечто внутри подсказывало, что так быть не должно. Но Эван слишком устал и к тому же был раздражен несправедливостью жизни рядового ПС, чтобы задумываться об этом… На этот раз.